Пояс неверности - Страница 78

– Я вам мальчик на побегушках, да? – пробубнил Сева, но побрел в сторону машин. – Сколько брать?

– Четыре и четыре, – отозвался Артем, направляясь к дому Алекса.

– Пять! – уточнил Руслан. – Нас будет пятеро.

Каракуль перемахнул через ограждение. За ним карабкались Руслан и Артем, перелезли, когда он был уже у парадного входа, и спрятались за гаражом. Каракуль постучал, как учил Руслан, тремя отдельными ударами. Дверь открылась. Так вот кто держал в курсе событий Руслана! Однако лицо у Каракуля все равно вытянулось, произошла небольшая заминка.

– Бей, – разрешил Сашко. Было уговорено, что он должен получить в глаз.

– Обстоятельства изменились. Доставай ствол, и берем обоих, – шепотом приказал Каракуль. – Так велел Руслан, он за гаражом.

– А что так долго?

– Потом. Сейчас от нашей скорости зависит одна жизнь. Где они?

– Кизил в спальне Алекса, Васильич в его комнате.

– Ух ты, блин, шикуют. Бери Васильича, этот послабее, а я Кизила. Веди его в гостиную, оттуда звуков не слышно. Только быстро.

– Дверь открывай смело, я смазал, – предупредил Сашко.

Каракуль взбежал по ступенькам, как кошка, – неслышно. Дверь и правда не издала ни звука. Кизил храпел на ложе Алекса, раскинув ноги-руки. Каракуль приставил пистолет к его щеке, рявкнул:

– Алло! Кизил!

Тот хрюкнул последний раз, открыл глаза, вздрогнул:

– Кто здесь?

– Это я, твоя смерть пришла, – и Каракуль упер дуло пистолета в ноздрю Кизила. – Не дрыгайся, а плавно поднимайся и плыви в гостиную. Ну, пошел!

Кизил опасливо встал с постели, под прицелом Каракуля спустился вниз. В гостиной уже сидел в кресле с помятым лицом в семейных трусах и майке Васильич, растерянно моргая глазами. Сашко стоял над ним сбоку, упирая пистолет в темя. Каракуль грубо толкнул Кизила к свободному креслу:

– Падай к Васильичу.

Кизил, рухнув в кресло, оглянулся на Сашко, сумрачно произнес:

– А я подозревал, что ты двойник.

– Пасть открывать по моему приказу! – гаркнул Каракуль. – Сашко! Держи их на мушке. Пошевелятся, сразу стреляй по конечностям без предупреждения.

– Понял, – с готовностью произнес Сашко и перешел к нему, наставив пистолет на «захваченных».

– Ну, бывшие кенты, – оскалил зубы Каракуль и сел в кресло напротив, – поговорим. Но предупреждаю: у вас пять минут. Когда они пройдут, буду стрелять...

– Что тебе надо? – дернулся Кизил, и тут же раздался выстрел. Пуля попала в подлокотник его кресла.

– Я говорю, вы слушаете, – елейно сказал Каракуль, выпустивший пулю. – А теперь вопрос: кто из вас, братки, забрал бумаги из сейфа в день похорон Алекса?

– Я не брал! – сразу выкрикнул Кизил.

– У меня их нет, – насупился Васильич.

– Четыре минуты, – напомнил, посмотрев на часы, Каракуль. – Повторяю: кто взял бумаги? Они у кого-то из вас двоих. Если я не получу папку сейчас, прикончу обоих. На моем счету трупов много, двумя больше – не имеет значения. Отвечать! Быстро!

Кизил из флегматика превратился в комок дергающихся нервов. Он перевел наполненные ужасом глаза на Васильича, рассматривающего свои босые ноги, заорал:

– Это ты? Папаша, ты взял эти чертовы бумаги?

– Не брал я, – вымолвил Васильич, не отрывая взгляда от босых ног.

Раздался еще один выстрел. Пуля врезалась в подлокотник кресла Васильича. На этот раз оба «арестованных» подпрыгнули на местах, а Васильич вознегодовал:

– Кончай палить! Нету у нас...

– Три минуты, – оборвал его Каракуль. – Дальше буду стрелять по вашим тушам. Сначала перебью щупальца, потом копыта...

– Папаша, он это сделает, – убежденно сказал Кизил. – Отдай.

– Сам отдавай, – огрызнулся Васильич. – У меня их нет.

– ...А потом, – продолжил говорить Каракуль, тон его был таким, будто расписывал излюбленное кушанье, – потом выстрелю в плечи. А потом... пожалуй, в живот. Не видели, как умирают от ранения в живот? А я видел. Рана смертельная, пуля запутается в кишках, подыхать долго будете и мучительно. И никто, никто не придет на помощь.

– Отдай, твою мать! – Кизил готов был броситься на Васильича с кулаками.

– Да пошел ты! – наконец тот оторвал глаза от ног и бросил на Кизила полный ненависти взгляд. – Они у тебя! Ты специально на меня сваливаешь!

– У меня?! – задохнулся Кизил и тут же взвизгнул, ухватившись за предплечье. Пуля лишь слегка задела, врезавшись в спинку кресла, но было больно.

– Промахнулся, – иезуитски сказал Каракуль. – Но осталось две минуты, и я больше не промахнусь, даю честное слово.

– Я не брал, мамой клянусь, – взвыл Кизил, зажимая кровоточащую рану. – Раз я не брал, значит, они у него. Его и пытай.

Каракуль направил пистолет на Васильича, прицелился. Пожилой человек вжал голову в плечи, а выстрела не было. Васильич покрылся испариной, Каракуль успокоил:

– Расслабься, папаша. Стрелять буду, когда пойдет последняя минута. Пока только выбираю, куда выстрелить. А куда ты хочешь, чтоб я попал? Скажи, я попаду.

– Эх, Каракуль, Каракуль, – вымолвил Васильич с упреком. – Я тебя уважал...

– Мне твое уважение по соплям, – грубо бросил Каракуль.

– Отдай! – истерично завопил Кизил. – Они же прикончат нас!

– Минута! – возвестил Каракуль и прицелился. – Не дергайся, Васильич, а то и впрямь убью, а у тебя есть еще минута... последняя...

– Ты, старый пидор, – все больше свирепел Кизил, – сам подыхай, если хочешь, а меня не вмешивай. Не отдашь бумаги, я тебя лично в порошок сотру.

– Не гавкай, – огрызнулся Васильич.

– Все, братки, у вас ноль минут, – по-деловому сказал Каракуль, ставя основательную точку. – Стреляю в каждого по очереди. Сначала, папаша, в тебя, потому что твоя очередь, потом в Кизила. Так, правая нога ниже колена...